[Miso]

Перевод статьи из Japan Times - мнение Шона О’Двайера, доцента Школы глобальных исследований Японии университета Мэйдзи, о храме Ясукуни, военной памяти и историческом ревизионизме.

«Почему мы не должны?»

Одержав убедительную победу на выборах в верхнюю палату, Премьер-министр Синдзо Абэ и его политические союзники, вероятно, сейчас обдумывают, как им поступить с посещением токийского храма Ясукуни 15 августа - в день, который для Японии знаменует окончание Второй мировой войны.

Если посещение всё-таки состоится, то, надо полагать, они будут утверждать, что относятся к военным конфликтам прошлого так же, как и государственные деятели в любой другой стране - с гордостью чествуют своих погибших речами, якобы не затрагивающими вопрос о правых и виноватых: «Они отдали свои бесценные жизни за родину».
В поминовении нет ничего плохого, скажут они, сколько бы это не злило корейцев или китайцев.

То, что они ссылаются на памятные мероприятия в других странах, разумеется, правильно. Например, 25 апреля -день памяти погибших в моей родной Новой Зеландии - Генерал-губернатор говорил о тех новозеландцах, которые «пожертвовали собой, служа своей стране». Но, к счастью для Новой Зеландии, ни одно другое государство не оспаривает право наших политиков высказывать эти несомненные истины, и никто не заявляет, что является жертвой военных действий со стороны Новой Зеландии. К несчастью для Японии, её политики выступают с этими истинами в Восточной Азии, где историй национальных репрессий предостаточно.

Такие истории отвечают принципу, выведенному французским философом 19-го Эрнестом Ренаном: «В деле национальных воспоминаний траур имеет большее значение, чем триумф: траур накладывает обязанности, траур вызывает общие усилия».*

В Восточной Азии историческим источником этого траура обычно выступает Япония. Ее действия наполняют смыслом те страдания и лишения, через которые прошли населения Китая, Северной и Южной Кореи во время Второй мировой войны и в послевоенные годы борьбы за восстановление независимости. Они также обеспечивают легитимность высшему руководству этих государств: правительствам, которые ассоциируют себя с событиями, повлиявшими на формировании (новых) наций.

Для Северной и Южной Кореи, а также, с 1990-х годов, для Китая, японский колониализм и военная агрессия прошлого являются ресурсом национальной идентичности. Попытки японских консерваторов поднять обрушенную, по их мнению, национальную гордость, сталкиваются с памятью этих народов.

Кроме того, исторические обиды и оппортунизм подогревают суверенные притязания на острова и морские ресурсы. Несмотря на сильные экономические связи в регионе, территориальные споры и национальные конфликты, скорее всего, будут обостряться. Как их можно разрядить?

Кто-то надеется, что комиссии беспристрастных историков могут помочь Восточной Азии выбраться из этого беспорядка. Но историки могут лишь частично преуспеть в разрешении конфликтов, когда они не поглощены ими. Несмотря на то, что национальные воспоминания облачаются в риторику исторического языка, особенно «факты», они, на самом деле, в равной степени определяются моральными и духовными ценностями, которые рассказчики и их аудитории вкладывают в действия своих предков: героическое мученичество, самопожертвование, верность и мужество.

Историки могут помочь вытеснить из национальной памяти своих соотечественников самые неприятные ошибки. Но их подготовка к здравым, основанным на фактах исследованиям вовсе не ориентирует их на то, чтобы развенчивать или конкурировать с героической историей предков. Если они попытаются, они рискуют быть проигнорированными, в лучшем случае, а в худшем, их ждет осуждение и цензура.

Региональные противоречия будут усиливаться, если Абэ и его союзники продолжат отстаивать право почитать воинов, погибших за родину в азиатско-тихоокеанских конфликтах.
В их ревизионизме нет возрождающегося милитаризма. Здесь, на самом деле, имеет место убежденность в том, что если японцам предстоит сплотиться вокруг своего демократического государства перед лицом всё более агрессивного Китая и воюющей Северной Кореи, они должны чувствовать гордость, а не стыд за тех, кто отдал свои жизни на войне.

Всех погибших военнослужащих, чествуемых в Ясукуни, включая тех, кто был казнен как военный преступник, следует помнить как принёсших праведную жертву за свою страну.
Разумеется, ревизионизм консервативных политиков и посещения храма Ясукуни приводят в бешенство китайцев и корейцев, и беспокоят союзников Японии. Они также вызывают разногласия у самих японцев. Многие по-прежнему лелеют пацифистские ценности послевоенной Японии, и считают Ясукуни оплотом дискредитировавшего себя государственного синтоизма.

Государственный синтоизм часто упускается из виду иностранными СМИ, но он заслуживает более пристального внимания. В 1930-х годах, когда в стране укоренился милитаризм, храм Ясукуни стал центром духовной жизни Японии, и тем самым подписал свой смертоносный контракт с японскими солдатами.

В обмен на беспрекословную верность императору, как главе этого культа, им было обещано, что их героические души, если они погибнут в бою, будут чествоваться в святилище императором и всей страной. Храм Ясукуни всё еще поддерживает государственный синтоизм, и отказывается принимать критику военных действий Японии, которая могла бы оскорбить почитаемых здесь духов.

Для Ясукуни и его союзников проблемой является разделяемое с Германией историческое бремя, которое безнадежно омрачает патриотические трюизмы о погибших на войне. Им трудно отрицать, что Япония вела захватническую, полную зверских актов войну в 1937 - 1945 годах. Многие японцы и большинство граждан в странах, враждебно или даже дружески настроенных по отношению к Японии, не видят никакого смысла в цели, ради которой погибли более двух миллионов японских солдат.

Так замыкается предсказуемый круг, в котором консерваторы и крикуны, такие как мэр Осаки Тору Хасимото, отстаивают свои ревизионистские убеждения, терпят международное осуждение, а затем идут на неискренние уступки или угрожают: «посмотрите на себя!» Их одержимость избавлением от стыда за военное прошлое Японии также обходится высокой ценой игнорирования того, чем действительно должны гордиться японские патриоты – послевоенной эпохой.

Я понял следующую вещь семь лет назад, когда на похоронах деда моей жены услышал его историю. Он был солдатом японской армии, и однажды во время войны его грузовой корабль был подовран торпедой и затонул. В нефтяной плёнке, он несколько часов находился в океане, прежде чем был спасен.

Его душа не стала святой. Он выжил. После войны он женился, обзавелся семьей и вместе с братьями открыл инжиниринговую компанию, которая внесла свой вклад в восстановление Японии, конструируя опоры для оснований мостов.

В свете подобных историй можно сказать, что своим нынешним процветанием и стабильной демократией Япония обязана не погибшим воинам, а тем мужчинам и женщинам, которые выжили, возродили страну и выразили доверие новые демократическим институтам послевоенной Японии. Своей самоотверженностью и верой они оставили сегодняшним японцам нечто ценное.

Если японские консерваторы искренне откажутся от ревизионистского национализма и обратятся к этому наследию, многие за пределами Японии смогут ужиться с другой стороной их программы – страной, оснащенной более мощным вооружением и принимающей активное участие в поддержании региональной и глобальной безопасности. У лишенных ревизионистских провокаций анти-японских националистов также будет меньше возможностей разыгрывать свои карты исторических жертв.

Мы можем лишь надеяться, что такие политики, как Абэ достаточно умны, чтобы изменить свои намерения и принять этот курс. Ведь их категоричное поведение только разжигает волнения яростного национализма в Восточной Азии.

источник: www.japantimes.co.jp/opinion/2013/07/30/comment...

-------------
*Эрнест Ренан, Что такое нация? Доклад, прочитанный в Сорбонне 11-го марта 1882 года
www.hrono.info/statii/2006/renan_naci.php

@темы: переводы, Япония, Japan

Comments

[uraura]

Miso, насколько я понимаю, оправдательные высказывания Тору Хасимото относительно сексуальной эксплуатации кореянок японскими военнослужащими в период Второй мировой войны были осуждены не только мировым сообществом, но и оттолкнули японских избирателей от партии Общество реставрации на выборах в палату советников японского парламента. Теперь у Абэ нет никаких препятствий для проведения своих радикальных инициатив.
Но вот изменения конституции ему едва ли удасться.Поэтому , думаю, не сможет Япония создать свои собственные сухопутные войска, флот и др.

Наверное, все-таки Японию ждут перемены.Через три года увидим.

Из всего прочитанного, теперь в полной мере можно оценить значимость корейского концерта японской группы KAT-TUN, и выступление корейских артистов в Японии. Хочется верить, что именно культура сыграет свою роль в стирании всех противоречий между странами, по крайней мере сгладит.
Культура объединяет народы.
Замечательный пост, сразу возникает столько мыслей, пусть не очень связанных и логичных